Командовать парадом буду я!


	Командовать парадом буду я!

	"Невское время" No 48(2171) 16 марта 2000 г. Сегодня Сергею Юрскому исполняется 65 лет 18 - 19 марта на сцену Большого драматического театра выйдет Сергей Юрский, чтобы сыграть со своими партнерами Николаем Волковым и Ольгой Волковой спектакль "Железный класс" по пьесе А. Николаи. Это не просто московская гастроль, антрепризный "набег" театрально-концертного агентства "Премьера". Она приурочена к 65-летию артиста. Герой театральной оттепели в Ленинграде, легендарный Чацкий (критика в 60-е писала, что он ворвался в товстоноговский спектакль легкий, со сбивчивым дыханием, "словно только что с Московского вокзала"). Вот и сегодня он появится на Фонтанке, любимец ленинградских театралов, московский эмигрант, и вновь! - с Московского вокзала - выйдет на сцену, где сыграл в свое время роли, ставшие классикой отечественного театра... "Юрский - это наше все", - взял на себя смелость заявить в свое время "Петербургский театральный журнал", с чьим авторитетным мнением невозможно не считаться. Магическое воздействие этого артиста не на одно поколение театральной публики - неоспоримо и не обсуждается. Старшее поколение театралов, называемое шестидесятниками, никогда не забудет его Чацкого, Гузенбаха, профессора Полежаева. Из темноты далеких уже семидесятых - "дотянись, рукой подать" - сияют тревожные огни его "Мольера", мы помним его блестящего комедианта - страстного, измученного, ведущего свои игры на последнем дыхании, мы помним его потрясающего чудака Фарятьева с его бесполезным и неуместным высоким даром любви, и уж конечно, ничто не сотрет в нашей памяти Остапа Бендера из фильма Михаила Швейцера, великолепного и печального комбинатора, авантюриста и почти что поэта: командовать парадом должны только такие! Вместо него командовали парадами другие, а он - он вместо Рио-де-Жанейро в свое время отбыл в Москву, заставив ленинградских поклонников вечно горевать по своим "парадам", своей игре, вдохновенным парадоксам... Московский театральный критик Вадим Гаевский в своей книге писал: "Говорят, место Юрского в БДТ пустует. Не уверен, мог бы его занять сам Юрский сейчас, и не потому, что стал хуже играть... А потому, что многое изменилось. Изменились все мы. Изменился его родной театр, изменилось отечественное искусство. Прибавилось жесткости и ума, убавилось тонкости, такта и тепла, душевной тревоги... На нынешней сцене невозможно представить себе необразумившегося Чацкого..." Действительно, многое образумилось (а кое-что и обезумело) и в жизни, и на сцене. Мы все изменились. Было бы странно, если бы все осталось, как и прежде. Но на этой неделе место Юрского в БДТ не будет пустовать: он займет его, чтобы вместе со своими партнерами сыграть в замечательном спектакле. Он играет в "Железном классе" старика, и невозможно не вспомнить, сколько стариков он сыграл в своей театральной юности в спектаклях Г. Товстоногова "Беспокойная старость", "Я, бабушка, Илико и Илларион"... В нынешнем спектакле Юрский играет дерзко, эксцентрично, на грани циркового трюка - не всегда и заметишь, как его эксцентрика, будто невзначай, будто нечаянно, пронзает сердце острыми и точными ударами. Юрский играет так, что понимаешь - он и сам есть тот самый "железный класс", большой актер, великий Театральный Комбинатор, которому по плечу любые, сверхвысокой сложности художественные задачи. Так, как он играет сегодня - играть не принято, потому что не умеют. За всем, что он делает на сцене: как молчит, как задирает партнеров, как с ловкостью циркового жонглера, словно шариками, играет жанрами, как провоцирует, смешит и умирает его герой - высокое искусство драматической игры. Этот спектакль мог бы показываться по всему миру как мастер-класс: молодым актерам там есть чем восхититься и чему поучиться... Его старик Бокка - это, в сущности, и есть необразумившийся Александр Андреевич Чацкий сорок лет спустя, в переводе с итальянского. "Мильон терзаний!" - тот падал в обморок в финале товстоноговского спектакля, "вон из Москвы!" Сегодняшний герой Юрского, правда, в обморок не падает, он застывает на парковой скамейке, тихо скрючившись, умирает от инфаркта - уходит не из Москвы - из жизни. Да, в игре Юрского прибавилось жесткости и ума, прошедшие со дня дебюта сорок с лишним лет многому его научили, странно было бы, если бы этого не произошло. Но глядя на его сегодняшнюю игру, понимаешь: по части такта и тепла, душевной тонкости и душевной тревоги - с ним все в порядке. Как большой актер и личность он по-прежнему в ладах с этими категориями искусства и жизни о только пользуется он этим, в отличие от Чацкого, с умом. Никакого тебе "Горя от ума!" - его искусство сегодня - блестящий образец преодоления трагизма жизни при помощи такого старинного вещества, как театральная игра. Герой Юрского в "Железном классе" говорит: "Нас было много... Хорошее было время..." Разумеется, на сцене театра на Фонтанке эти слова обретут особый, драматический смысл. Золотой век театра Товстоногова, блестящая когорта великих артистов, партнеров Юрского по спектаклям шестидесятых -аукнутся в этих словах: Лебедев, Копелян, Луспекаев, Борисов, Смоктуновский, Эмма Попова, Татьяна Доронина - "нас было много", и никого уж нет сегодня на этой перекличке. Хорошее было время. Безумный Чацкий, очнувшись после обморока ("черт меня догадал родиться в России..."), прошел сквозь все театральные и исторические времена. Поэт. Мечтатель. Чудак. Клоун Божий. Смутьян. Игрок. Он вновь и вновь выходит на сцену - место Юрского, к счастью, не пустует! - и покуда длится его игра, многое можно понять и полюбить в изменившемся отечественном искусстве. Ольга Скорочкина