|
— Сергей Юрьевич, помнится, в вашей биографии был черный период,
когда ваше имя исчезло изо всех афиш, со страниц прессы.
— Меня тогда вызвали в КГБ и сообщили, что такого актера — Сергей
Юрский — больше не существует. Потому что он, по мнению властей,
«дискредитировал высокое звание советского человека».
— А чем конкретно дискредитировал?
— Да много чем. Я осудил подавление «пражской весны» нашими
войсками, открыто общался с опальным Солженицыным… Поступил приказ
сверху, и передо мной мгновенно закрылись все двери на «Ленфильме»,
радио, телевидении. Мне пришлось уйти из БДТ. Меня вынудили уехать
из Питера в Москву. Но здесь не взяли во МХАТ, потом в Ленком… Да и
в Театр Моссовета приняли с жутким скрипом.
— Ваш отец в свое время тоже пострадал от «органов»…
— Отца репрессировали в 1936 году и сослали в Саратов. Ссылку я не
помню, потому что мне тогда только год исполнился. Но в 37-м
случилась так называемая малая реабилитация. Берия отпустил часть
последних жертв Ежова, и отец попал в число счастливчиков.
— Как он относился к Советской власти?
— Отец был идейным человеком. В 43-м вступил в партию, поскольку
искренне верил в идеалы коммунизма. Раньше его не принимали из-за
социального происхождения — сын священника. Но в войну вышло
послабление, и отец проскочил. Он в ту пору работал художественным
руководителем Союзгосцирка, и должность требовала членства в партии.
Но в 49-м его исключили.
— За что?
— Официально это звучало так: за развал идеологической работы и за
протаскивание формализма в советский цирк. Чушь собачья! Фактически
отца наказали за то, что он принимал на работу так называемых
космополитов. Отец ненавидел антисемитизм и всячески это
подчеркивал.
— Ему удалось дождаться реабилитации?
— Он постоянно ее добивался, и лет через пять ему вернули партбилет.
И опять поставили руководить — он стал начальником отдела театров
Ленгорисполкома.
— Наталья Тенякова — ваша вторая жена. А кто была первой?
— Первая моя супруга — актриса Зинаида Шарко, коллега по Большому
драматическому. Но так случилось, что мы расстались. Однажды ранним
утром я пришел к своему другу Олегу Басилашвили с одним маленьким
чемоданчиком после краха семейной жизни.
— Нельзя ли подробнее…
— Нет, это запретная для меня тема. Я совершенно не понимаю, как
люди могут сами рассказывать в газете о своей личной частной жизни.
Допустим, журналист может что-то раскопать, но чтобы сами! Этот
душевный стриптиз мне кажется постыдным и бессмысленным. И некоторых
своих коллег я перестал уважать после таких откровений.
— Ну, хорошо. А про вашу нынешнюю семью спрашивать можно? Как,
например, три актера могут существовать вместе?
— Ну, во-первых, мы профессионалы и, заканчивая спектакль, переходим
в другое состояние. А во-вторых, и это главное, театр надо не
переносить на домашнюю жизнь, а сделать его только частью этой
жизни.
— Что значит для вас дом?
— Дом — это место отдыха. Место, где мы остаемся сами собой.
— В творческих семьях быт — обычно проблема. У вас есть помощники по
хозяйству?
— Нет, все делаем сами. Я, например, выношу мусор. Это закрепленная
за мной обязанность.
— Но в доме постоянно что-нибудь ломается, перегорает…
— Вот с тем, чтобы «прибить что-нибудь», дела у меня обстоят хуже.
Бывает, что приходится кого-нибудь вызывать.
— Дочь, с детства видевшая все «прелести» актерского существования,
тем не менее выбрала профессию родителей…
— Жена Наташа упрекает меня, что недостаточно отговаривал Дашу. Я
оставил все, как есть. Хочешь — иди.
— И Даша пошла…
— А иной жизни она себе не представляла. Еще когда она в коляске
была, я ей не колыбельные пел, а читал стихи Пастернака из
концертной программы. Росла за кулисами, уроки делала в гримерной.
Даже первое разочарование в любви связано у нее с актерской
профессией.
— Каким образом?
— Когда Дашуля училась в первом классе, в нее влюбился один мальчик.
Он так и объявил ей об этом. Дарья кокетливо поинтересовалась: что в
ней такого примечательного. А в ответ услышала: «Потому что ты дочь
актера Юрского». На этом первая любовь угасла.
— Кто больше воспитывал дочь — вы или Наталья Тенякова?
— Да оба воспитывали. У нас семья трудовая. Сколько могли, мы
отдавали семье, сколько не могли — не отдавали. Но никогда не
пренебрегали возможностью побыть вместе. И всегда существовал Дом.
Даша — девочка очень домашняя…
— Молодые обычно очень болезненно относятся к замечаниям старших.
Устраиваете ли вы дома разборки сыгранных дочерью ролей?
— А как же иначе… Что нравится или не нравится и почему. Я смотрю ее
работы, мне это интересно. И я достаточно откровенен в оценках. Но
только в оценках, так как Даша не позволяет вмешиваться в ее работу
и давать советы.
— Актерское ремесло эгоистично. Оно старается подчинить себе
человека целиком…
— В молодости, когда нужно было или гулять, любить, пропуская мимо
все остальное, или работать и быть верным театру, я выбрал
последнее. И из-за этого много жизненных радостей потерял.
— Не жалеете?
— Тогда точно не жалел. Думал — успею. А теперь… Жалею, очень
многого жалко…
— Как вы считаете, существует идеальная женщина?
— Конечно. Каждый раз, когда я влюблялся, мне казалось, что именно
она и есть идеальная женщина. Мало того, я в этом совершенно
убежден. Наверное, именно поэтому мы так долго вместе с Натальей
Теняковой.
Геннадий Фролов |
|