- Во время спектакля «Предбанник» вы рассчитываете помыть зрителя? Они чистыми выходят после спектакля?

- По-разному, от спектакля к спектаклю. Это пьеса сегодняшнего дня. Сегодняшний день – достаточно взрывной день. Сегодняшнее время полно противоречий и внезапностей. Подзаголовок пьесы обозначен как «Путаница в двух действиях». Эту путаницу, которая пребывает в сознании людей и в сюжете пьесы, зрителю предлагается распутать.

- Давайте поговорим о неизвестном Сергее Юрском. Почему вы бросили юрфак?

- Я ушел в актеры. Я учился на юрфаке с большим удовольствием и интересом, но в университете же играл на студенческой сцене, исполнил практически весь классический репертуар. Наш самодеятельный театр назывался «Драма», руководила нами Евгения Карпова. Многие из нашего университетского коллектива стали выдающимися актерами. Леонид Харитонов, Игорь Горбачев, Татьяна Щуко, Михаил Данилов, Олег Мищук...

- Несмотря на то что вы оставили юридический, вам все же удалось поработать следователем.

- Очень мало. Я не могу сказать, что много дел распутал. Я исполнял свои обязанности, это была работа следователя-практиканта. И тут-то, пожалуй, я и понял, что больше пригожусь для другой профессии, хотя меня очень влекло следствие, но такое, какое в кино показывают, а не то реальное, с которым я тогда столкнулся.

- Вы раздражали КГБ. Именно поэтому вам пришлось уехать из Ленинграда в Москву. В чем вас подозревали?

- Я дружил с Солженицыным и Эткиндом, это были опасные связи. Неприятности, запреты, наступления на творческие инициативы – это все я, как и все мои коллеги, а может, чуть больше некоторых, пережил в полной мере.

- И, конечно, вы никогда не состояли в партии…

- Нет. Я отказывался, увиливал, но не состоял. В один прекрасный момент я начал понимать, что это может быть с последствиями для собственной личности.

Я никогда не смотрел «Золотого теленка»

- Есть мнение, что актер боится одноплановых ролей. Вас эта участь миновала или Остап Бендер вас преследует до сих пор?

- Нет, меня это абсолютно миновало. Хотя сейчас актеры, наоборот, стараются найти свой стиль, свою маску и ни в коем случае с нее не слезать. Идеал для многих современных актеров – попасть в некий сериал, который имел бы бесконечное количество серий, и человек все в том же виде все то же самое делает. Актер может достигнуть абсолютного совершенства в этой роли, как Пуаро, например. Но каково ему? Как о коллеге я думаю о нем с состраданием.

- Вы часто пересматриваете фильм «Золотой теленок»?

- Я его не видел никогда после того, как он вышел. У меня нет времени.

- Вы вообще не смотрите фильмы со своим участием?

- Вообще. Одного раза мне достаточно. Я знаю тех, кто без конца смотрит наш фильм «Любовь и голуби». Радуюсь, но сам я не принадлежу к таким людям.

- Вы не раз говорили, что российский кинематограф выцветает. Как относитесь к сериалам и часто ли вам предлагают поучаствовать в «мыльницах»?

- Я снимался в сериалах. Ценю сериал режиссера Фокина «Пятый ангел». Мне кажется, он удался. Но бесконечные сериалы, идущие сейчас по телевизору, рассказывают не о человеческой жизни, а создают искусственную жизнь, лабораторию.

- Но ведь именно такие лаборатории создают сегодня актеров!

- Но они там не актеры! Это, скорее, фигуранты, киномодели. В сериалах может сниматься кто угодно и когда угодно. Лицо годится, фигура годится – снимайся. Эти люди не имеют отношения к актерской профессии.

- Как не имеют? Они же «Щуку» заканчивают, ВГИК и т. д., учатся?

- Студенты давно уже ничему не учатся, они учатся быть знаменитыми и больше ничего! Образование наше почти рухнуло. Почти. Исключения бывают. Но есть и другое. Я вчера смотрел спектакль нового театра под руководством Сергея Женовача в Москве, который только-только возникает. Целый курс молодых актеров играет спектакль особого рода. Они так чувствуют друг друга, так хорошо обучены – это редкость!

Одиночество случается с каждым и в разной степени горечи

- Насколько творческому человеку важно одиночество?

- Оно необходимо всем. Но природа добра с возрастом предоставляет нам столько одиночества, что порой думаешь: может, хватит одиночества? А она тебе говорит: нет-нет, ничего, побудь один еще. И, наконец, человек остается совсем один для того, чтобы подумать и понять, зачем он жил на этой земле. Это случается с каждым в разное время и в разной степени горечи. Я очень люблю быть один, поэтому так сложно выхожу на интервью и на контакт с новыми людьми.

- Как вы работаете над образом? Вы ложитесь спать и видите какие-то новые решения?

- Вы должны дать мне примерно 40-50 дней непрерывного говорения, чтобы я вам это объяснил. Меньше не получается. Рекомендую вам мою книгу «Кто держит паузу», где исследуется эта проблема, но в ней 400 страниц, и вторую книгу под названием «Игра в жизнь», в которой тоже 400 страниц, где я пытаюсь объяснить эту природу. Но рассказать об этом в двух словах невозможно.

- Вам хотелось объяснить, как актер работает над ролью, поэтому вы взялись за перо?

- Да. Я когда-то очень увлекался книгами. В детстве – Станиславский, потом Михаил Чехов, это было ослепительный поворот в моей жизни. Его книга о технике актера и о его пути. Он оказал на меня большое влияние. А потом я обязан был поделиться своим опытом, потому что мне довелось все-таки работать с самыми выдающимися актерами нашей страны, и не только нашей. Но сейчас время такое, что можно быть актером и не особенно интересоваться самой профессией, а интересоваться только ее результатом.

- Так, может, в этом и есть проблема современного кино?

- Кино – вообще другая профессия. Кино – это, как говорил мой учитель Макарьев, промышленность, пользующаяся услугами искусства. Я говорю об актерском искусстве, в кино оно – вспомогательное. Театр – другое дело. Правда, на него наступают со всех сторон. Кино. Телевидение. Шоу. Непрерывная музыка. Диски. Проигрыватели. Они публику приучают совсем к другим ритмам, совсем к другому способу восприятия, без включения собственного воображения, где искусство потребляется, как каша, которую не надо жевать, а театр – более сложное искусство, требующее отдачи хотя бы в том, что надо дойти до театра, купить билет, надо отсидеть и нельзя сказать: «Ой, что-то мне надоело, пойду поем-выпью, а через полчаса приду смотреть дальше». Вон какие обязанности накладывает театр на пришедшего туда. Чудо, что в театр еще ходят! Я всегда в конце с большим удовольствием кланяюсь – так я благодарю тех, кто сохраняет интерес к театру.

- Вы посвятили целую книгу одному из основателей театра абсурда Эжену Ионеско, который выворачивал наизнанку обычные житейские ситуации и говорил людям, какие они идиоты. Вам, Сергей Юрьевич, приходилось чувствовать себя дураком?

- Конечно. Ионеско не про дураков пишет, а про нас. Про людей. «Лысая певица», по-моему, замечательная пьеса. Я играл «Стулья» десять лет и убедился, что это абсолютная классика. Играл в своем переводе, потому что мне очень важно, чтобы русские люди, смотрящие Ионеско, не говорили себе: ну, я это просто не понял, это просто чепуха! Мне бы хотелось, чтобы была не чепуха, а было бы смешно от того, что человек узнает себя. Пьеса «Лысая певица» о пустословии, об отсутствии содержания в речи людей, во взаимоотношениях людей. Это очень едкая насмешка. Я тоже перевел эту пьесу. Я ее обязательно поставлю, если жив буду. И скоро поставлю.

- Приходилось ли вам испытывать стыд оттого, что вы что-то сделали не так, а могли лучше, или обидели кого-то?

- А как же! Но говорить об этом я не хочу. Я совершенно не склонен к раздеванию перед зрителем. Душевный эксгибиционизм не для меня. Каждый грешен по-своему.