Сергей Юрский: «Я человек труда, а не отдыха»

Мы привыкли думать, что люди творческие, представители богемы, никогда не встают спозаранку. Может быть, это и не так, но, как правило, поговорить с любой звездой по телефону не удается ни в 11, ни в 12 часов, ни даже в более позднее время. «Они еще отдыхают», — сообщает нам домработница (няня, охранник, помощник, водитель...). Понятное дело: концерты в ночных клубах, съемки и тусовки до утра накладывают свой отпечаток на распорядок дня знаменитостей.

Для актера Сергея Юрьевича Юрского утро начинается довольно рано. Так что в относительно непоздний час, на который была назначена наша беседа, Сергей Юрьевич радушно согласился ответить на несколько наших вопросов.

— Сергей Юрьевич, скажите, вам всегда хватает свободного времени на то, чтобы решить какие-то свои наболевшие семейные, бытовые, личные вопросы?

— Актеры — трудящиеся люди. Мы ведь служащие. А массой свободного времени, такого, чтобы потратить его на себя, обладают скорей предприниматели, которые могут себе позволить сказать «Я устал», взять две недели отпуска и улететь куда-нибудь. Актер же никогда не произнесет фразу «Я устал» или даже «Я заболел» (как я сейчас), чтобы выкроить две недели на собственные нужны. Где мне их взять? Закрыть театр нельзя.

— Можно, по крайней мере, чем-то отвлечься...

— В последнее время нечем. Потому что есть множество семейных и бытовых забот, обязанностей. Поэтому меняешь, конечно, вектор деятельности. Но вот тот блаженный отдых, когда можно просто полежать да почитать (что я очень люблю), покурить, посидеть за столиком, выпить, — все это постепенно ушло. У меня есть друзья, с которыми мы иногда сговариваемся, чтобы заехать к ним, посидеть, поиграть в карты и просто пообщаться. Но такое происходит очень редко. Я любил в свое время шахматы. Теперь я в них почти не играю. Мне нравился спорт — теннис в частности. Сейчас я вообще не выхожу на корт, не имею сил для занятий. Так что многие отвлечения ушли естественным путем. Их не стало. Прогулка?.. Да, пожалуй, это то, что у меня осталось. Но боюсь, что и прогулки скоро станут невозможными, потому что ходить становится все труднее. Когда-то бегать мог каждый день, а сейчас — нет. Время, к сожалению, ставит новые задачи, делая возможности, наоборот, более узкими.

— По арбатским улочкам любите гулять?

— Люблю. Причем в любое время года. Но они становятся все более застроенными. В них была своя, особенная прелесть, поэтому все смотрелось органично — даже малые ценности выглядели очень привлекательно. А сейчас Арбат стал богатым районом, в котором либо идет стройка, либо дома уже налезли один на другой.

— Действительно, заворачиваешь в очередной переулок, а он перекрыт, потому что там вовсю развернуто возведение особняка или высотки.

— Именно поэтому прогулки в нашем районе изменились, осложнились. Хотя я очень люблю переулки, вообще весь наш прекрасный район — до речки и вокруг — со своей неповторимой архитектурой, старыми названиями улочек. Во всем этом есть особенное обаяние...

— ...и своя энергетика.

— Конечно, но теперь все вокруг новое. Не спорю, иногда грандиозный новострой бывает стильным и красивым. Но идешь мимо — и чувствуешь себя чужим в бесконечном нагромождении домов. И они, словно инородные тела, тут совсем чужие — и тебе, и самой атмосфере Арбата.

— А вам нравится памятник Окуджаве, открытый здесь не так давно?

— В общем, да. Хотя фигура этого чугунного человека не напоминает мне моего замечательного товарища Булата Шалвовича. Но идея вот воротцев, дворика и арки, из которой он выходит, по-моему, хороша. Как и то, что каменный стол, который там стоит, люди, по большому счету, приняли и садятся за него, чаще всего, правда, бомжи... Но все равно ведь садятся! На мой взгляд, Франгулян сделал прекрасную вещь. Я, кстати, был одним из тех, кто голосовал за его проект памятника Иосифу Бродскому в Петербурге. Но мы проиграли, и это огорчает. Не из-за того, что мы проиграли, а потому, что он все-таки делает памятник человеку, а не некой идее о нем. И то, что Окуджава, пусть даже не очень похожий, все-таки стоит, замечательно. Подходят люди, иностранцы останавливаются, спрашивают, кому памятник (по крайней мере, хоть интересуются). И им отвечают, что это поэт, бард, певец, шансонье... Поэтому — всяческая похвала автору.

— Вам, Сергей Юрьевич, живущему в сердце столицы и с такой любовью и трепетом рассказывающему о переулочках Арбата, наверное, нелегко решиться на какую-нибудь дальнюю командировку, пусть даже по делам?

— Последняя такая поездка (по Западной Канаде) была очень интересной и одновременно трудной для меня. Я даже предположить не мог, что Канада такая гигантская страна, и не представлял, что мне нужно будет исколесить столько дорог, проделав путь длиною в тридцать две тысячи километров...

— Это практически (без восьми тысяч) длина экватора Земли!

— Да, почти. И это расстояние я преодолел за две недели! Они были невероятно тяжелыми и, конечно, незабываемыми. Я не предполагал и того, что мне придется окунуться в зиму, когда у нас еще и холодов-то никаких не было. А там уже установились морозы, лежал снег и светило солнце. Оазисы аж до самого Тихого океана, и, наоборот, обычные города, живущие трудной, серединной континентальной жизнью, — все очень выразительно и вызывает много всяких противоречивых мыслей.

— Каких, например?

— Мыслей о том, на чем растет богатство и куда оно потом девается. О том, как соотносится богатство в данной местности с реальным уровнем жизни людей — насколько они богаты. И насколько провинция может утешать себя тем, что она вовсе не столица. То, что я увидел, меня обрадовало. Причем речь идет обо всех городах, включая и Соединенные Штаты. Поразительно, например, то, что в провинциальной Канаде каждый город имеет в некотором роде свою козырную карту. И эта карта не двойка, не тройка и даже не дама. А туз! То есть нечто такое, благодаря чему любой житель с гордостью может сказать: «Такого нет больше ни у кого!». Я имею в виду или какой-то местный фестиваль, какие проводят, скажем, во многих швейцарских городах, или самобытное редкое ремесло, подобного которому нигде не найдешь. О нем, может, и не известно во всем мире. Те, кто сюда приедут, узнают, что не встретят ничего похожего ни в одной стране. И люди, живущие в той далекой провинции, ценят это и любят. А уж если в городишке жил какой-нибудь писатель, имени которого мы с вами не слышали, да и не могли слышать, то они его обязательно помнят, почитают как национального героя и никогда не забудут, что он — их местная знаменитость. Такая черта очень отличает канадцев от россиян, которые забывают часто все и не ценят ничего...

— А что больше всего вам запомнилось в Канаде?

— Вспоминаю свое посещение города Эдмонтона. Кстати, несмотря на то что это столица области, я все равно не думаю, будто вы считаете Эдмонтон выдающимся городом. Правда же?

— Ну, слышали о нем...

— И вы что-то слышали, и я кое-что. Так вот, когда у меня по приезде туда поинтересовались, каким свободным временем я располагаю, я ответил: «У меня здесь будет свободным только одно утро». На что мне предложили пойти в универмаг «Эдмонтон Вест Мол». Я, конечно, стал возражать: походы по магазинам, мол, для меня тяжелы и утомительны. Меня продолжали уговаривать. В общем, я согласился, но ни капельки не пожалел. Потому что это самый большой универмаг в мире. И если я вам скажу, что катался там (впервые в жизни, кстати) на американских горках — зимой, среди снега, то в такое еще можно поверить. Но я увидел там морской берег и обнаженных (в купальниках) людей, разгуливающих по песочку... А за окном — мороз (Эдмонтон — очень холодный город). Но для того, чтобы людям, особенно детям, жилось лучше, в самом универмаге сделано искусственное море. С волнами, довольно теплой водой, пляжем и мощным «солнцем». То есть люди посреди зимы могут купаться, загорать и быть счастливыми.

— Это же прекрасно!

— Но больше всего читателей наверняка поразит тот факт, что под водой (внутри универмага!) курсировали... подводные лодки.

— В самом здании?!

— Да! Мы тоже хотели совершить подводную прогулку, стояли в очереди, но не дождались, к сожалению, своего часа. Зато видели необычного зазывалу: представьте себе ювелирный магазин, из дверей которого выходит и гуляет между людьми... индюк гигантских размеров, привлекая таким образом внимание покупателей.

— Живой индюк посреди торгового павильона?

— Живой! Просто ходит и рекламирует своим видом магазин.

— Сергей Юрьевич, неужели все это (и пляж, и море с подводными лодками, и торговые площади) может уместиться под одной крышей?

— Действительно, невероятное сооружение. Кстати, там же есть еще и громадный каток размером с Патриаршие пруды. Кроме того, в комплекс универмага входят тысячи магазинов и ресторанов, салонов и бутиков. Так что город имеет такую достопримечательность, о которой любой приезжий будет помнить всю жизнь, потому что такой универмаг уникален и существует в одном-единственном месте — в Эдмонтоне.

— Вы говорили как-то, что счастье — это не цель, а добавочный элемент удовольствия. А для вас ездить по стране, путешествовать и восхищаться ее красотами — это удовольствие?

— Никогда не ездил восхищаться красотами. А всегда, всю жизнь (это моя беда, а может быть, и радость — неизвестно) ездил работать. Я рабочий человек. Хотя, между прочим, иногда открывались действительно изумительные места. А куда я на самом деле ехал, чтобы увидеть знакомую мне красоту, — в те края, где находились актерские дома творчества. И таких поездок я ждал весь год. Щелыково в Костромской области, Крым, Ялта, которые я обожаю. Был когда-то замечательный санаторий «Актер» в Сочи, который я тоже очень люблю. Таковы красоты, которые были обещаны.

— А были такие, которых не ждешь?

— Неожиданности? Да, были совершенно потрясающие места... Я видел странные красоты, покорившие меня. Но все это было (к сожалению) походя. На работе. Скажем, природу Шотландии я не мог себе представить такой, какой открыл ее для себя года четыре или, может, лет пять назад. На меня произвели неизгладимое впечатление муры, описанные во многих произведениях английских авторов, — опасные болота. Дождь... Непрерывно моросящий дождь... Пустота... Бесконечные лохи — длинные водяные полуболотные-полупрудные большие пространства. И эта безмерная тоска... Но я встречал людей, которые специально приезжают ходить по этой тоске, — шотландцев, живущих в экзотических краях, где цветут пальмы. Но они едут сюда, в болота, заказывают номер в гостинице, где растоплена печка, надевают непромокаемую одежду и все равно промокают насквозь, чтобы потом сушиться у печки и вспоминать, как они ходили по мурам. И я испытал похожие ощущения, поразившись тому, что мне они понравились. Очень! Вот вам одна из странных красот. Я рассказываю о том, что нам менее известно. Потому что есть и у нас своя необычная, непохожая на другие красота, она — в тоскливом береге Охотского моря, в бесконечной зиме Чукотки, где я тоже был. И наконец, есть более привычная для нас, для меня в частности, прелесть Средней полосы России или моего родного северо-запада, скажем Карельского перешейка. Петербуржье, вообще говоря, места тоскливые. Но обаяние этой естественной природы как раз состоит в том, что она не кичится своими красками, не выставляет себя напоказ. Но я видел и Израиль — созданную красоту, где на пустом месте искусственным путем посажены леса, пальмы, другая растительность, и все стало цветущим. Невероятная красота! Хотя, повторюсь, специально любоваться достопримечательностями я не езжу. Если что-то и удается посмотреть в поездке, то только в свободное от работы время, которого не так много.

— Тем более что львиную его долю вы отдаете любимому делу — театральным постановкам...

— Четвертого декабря в театре «Школа современной пьесы» состоится 200-й спектакль «Стулья», поставленный мною в 1994 году. Играют в нем Наталья Тенякова и я. Это декабрьское представление будет последним. Еще один мой спектакль, который состоится на сцене Школы современной пьесы, — «Провокация». В нем кроме нас с Натальей играют Владимир Качан, Валерий Яременко, Евгений Князев и Дарья Юрская.

— Вы из тех людей, для которых лучшее время — вечер пятницы? Каково ваше отношение к праздникам?

— У меня особое отношение к праздникам. Потому что я человек будней — природа моя такая. Праздник должен быть коротким и внезапным. А если он специально готовится и является самоцелью — это мне не очень нравится. Я человек труда, а не отдыха.