|
|
.Телесериалы убьют театр - так считает великий
мастер сцены
Чаще всего широкая публика вспоминает его по многочисленным ролям в
кино. Может, особенно часто по ролям Остапа Бендера, супермена
совдеповских времен из швейцеровского "Золотого теленка", и
безалаберного старика, сыгранного им с беспредельным юмором в
комедии В. Меньшова "Любовь и голуби". Более удачливым зрителям (к
ним отношу и себя) повезло наблюдать другие грани обширного таланта
Юрского. Сергей Юрьевич не менее ярко проявил свой сценический дар,
не только играя в театральных спектаклях, но и ставя их со страстью
режиссера-новатора. Он к тому же великолепный чтец. А еще пылкость и
глубина его натуры нашли отражение в литературном творчестве. Причем
этой деятельностью он занимается как бы независимо от своей, так
сказать, основной работы. И хотя за письменный стол удается сесть не
часто, у Юрского-писателя вышло шесть книг, много публикаций в
периодике. Его повести, рассказы и публицистику можно найти и на
"страницах" Интернета.
Мне повезло даже больше. Я брала у Юрского интервью, а однажды
вместе с его челябинскими поклонниками он был у меня в гостях. И я
обнаружила в нем еще одну яркую черту. Он - дивный собеседник:
открытый, естественный, благородный в своем умении не возвышаться
над окружающими, но и не потакать их мнениям.
На сцене и на экране нельзя фальшивить
- Наша профессия есть поиск истины, - обратился Сергей Юрьевич к
студенческой аудитории Челябинской академии культуры и искусства. -
Михаил Чехов говорил, что это поиск божественного в нашей жизни.
Неверно, когда мерилом актерского успеха становится только
количество аплодисментов и цветов. Меня угнетает, что сейчас
искусство научились организовывать с начала до конца, включая отбор
зрителей, презентационное состояние зрительного зала (причем не за
счет спектакля, а за счет банкета после него) и обилие либо цветов,
либо поцелуев. Актерская профессия постепенно уничтожается: все
полезли в актеры. "Весь мир театр", - это Шекспир сказал фразой
одного персонажа. Шекспировский герой пошутил, а современные
руководители и богатеи сочли эту фразу серьезной. Телевизионный
сериал под названием "Деньги" отразил сегодняшнюю ситуацию, я даже
фельетон на эту тему написал. Смысл его в том, что всякий человек,
попавший в кадр, называет себя актером. Наличие чего угодно в любом
месте или отсутствие этого наличия называется композицией. Движение
в любом направлении или отсутствие движения называется телефильмом.
По этому принципу и был сделан сериал "Деньги". В кадр лезли люди,
не обученные этому делу, неподготовленные. Это оказалось
отвратительно, у меня даже рвотное чувство возникало. Актер есть
профессия! И в ней немало слагаемых. Одно из обязательных - умение
запоминать. Не только умение запоминать тексты, но и умение
фиксировать найденное движение, чтобы его повторить, и то состояние,
атмосферу, которая рождается во время игры, а ты являешься ее
родителем.
Сериал стал основой искусства, он враг актерского мастерства. Ибо
создание образа есть вещь изумительно завершенная, как сотворение
скульптуры, картины. Образ либо живой, он "дышит", либо нет.
Режиссура минувшего века занималась тем, что пыталась закрыть
неумение актера. Это говорил в частных беседах и Станиславский.
Постепенно актеры стали прихвостнями или рабами режиссера. Он
требовал подчинения, а актеры - успеха. Нынче актерская профессия
находится на страшном моменте колебания между полным исчезновением и
выживанием. У нас затмеваются глаза, потому что мы много смотрим
голливудских картин и чаще всего они высокого класса,
профессионально сделаны на основе системы, которая во многом перешла
туда из России через Михаила Чехова. В принципе кинематограф
изначально не претендовал на актеров. Те, кто снимается, назывались
фигурантами. По сути, в эпоху немого кино они занимались пантомимой.
Да и сейчас часто в кино играют непрофессионалы. А вот на сцене:
Помнить о сверхзадаче. Держать в себе все произведение и каждый раз
спрашивать себя: "Зачем я это делаю?" Актеры кино, обладающие
талантом фигурантов, думают, что они и в театре могут сыграть. Нет!
Не получится. Я бы не хотел делать печальных прогнозов, но театр
может умереть. Потому что ТВ круглые сутки пичкает нас сериалами. Из
сегодняшнего кино и театра исчезает перевоплощение. Исчезает
актерская профессия как божественная работа по такому сочувствию
другому человеку, чтобы понять его намерения, понять его преступную
либо светлую душу. Если это случается, то сам актер способен судить,
происходит ли у него рост души, который в актерской (счастливой!)
профессии связан с ростом профессионализма. Или происходит
опустошение души оттого, что он фальшивит, не может взять чистый
звук, а просто ходит и говорит текст.
Кстати, о текстах. Я не могу сказать, что нет хороших современных
текстов. Они есть у нас: и проза, и драматургия, и поэзия. Ее не
замечают, мало читают - под влиянием тех же "мыльных телеопер". А
еще влияние СМИ. И уголовный сворот нашей жизни, который, конечно
же, объясним. Чуть ли не вся страна сидела в тюрьмах и лагерях, и
теперь она крайне криминализирована. Но на то и театр, чтобы не
поддаться обстановке и не стать лагерно-тюремным. А литература
хорошая есть. В толстых журналах всегда предлагается что-то такое,
что заставляет соглашаться или возражать, но задевает и по форме, и
по содержанию, наводит на мысли. Поэзия? И количество замечательной
поэзии сейчас, как никогда, велико, несмотря на то, что все
ударились читать уголовно-детективные романы. Продолжателем
Бродского я бы назвал современного поэта Дмитрия Быкова. Читая его
стихи, не будешь замыкаться на колбасе и "сникерсах". Есть
талантливая поэтесса, которая, встав на трудную творческую стезю,
прошла ее, уже многого добившись в разных областях, особенно в
музыке. Это ваша землячка Лера Авербах. Первым ее поэтический
сборник издал ваш интересный издатель Алексей Казаков. Эта девочка к
своим 26 годам успела написать несколько книг стихов, прозы,
сценариев. Я много ездил по стране и по нашей диаспоре за рубежом и
всегда сталкиваюсь с хорошими поэтами.
Да вот беда: наш кинематограф при наличии "думающей" литературы
пользуется литературой "недумающей", бесформенной. У нас в кино
плохие тексты, у нас аморальное кино. Поэтому оно уступает
американскому. Там даже если штампованное, слюнявое, слащавое,
всегда моральное. У нас - наоборот. Сперва это будоражит нервы.
Думаешь: может, действительно все позволено (синдром Раскольникова).
Но когда такое кино переходит все грани, это становится
неприемлемым.
Роли "живут" сами по себе
- Вы актер, режиссер. А в фильме "Chernov. Чернов" вы выступили
сценаристом. Что побудило взять в руки перо? - с этого вопроса
начался диалог студентов и гостя.
- Я написал достаточно много книг. Одна из них, очень дорогая мне,
долго пролежала в столе. Это повесть "Чернов". Я не смел ее
публиковать, поскольку она была подцензурной. Когда цензура ослабла,
я вернулся к ней, хотя проблема, поставленная в повести, казалась
мне уходящей. Но Юлий Райзман, руководитель кинообъединения, дал мне
возможность снять фильм и собрать большую группу именно тех актеров,
которые были желанны для меня. Многих из них уже нет в живых. А
некоторые тогда только начинали, а теперь стали знаменитыми, в
частности Лена Яковлева, замечательно играющая сейчас Каменскую.
"Чернов" - единственный кинофильм, который я снял, поэтому мне было
нелегко, я испытал некоторые разочарования по ходу съемок. Но
сейчас, когда наше кино почти умерло и только телеэкран связывает
создателей со зрителями, я еще раз посмотрел свой фильм по каналу
"Культура" и убедился, что, оказывается, проблема, которую я поднял,
не ушла. Что меня огорчило, потому что когда-нибудь должна уйти
проблема двойственности нашего внутреннего содержания. Но для фильма
это хорошо - он живой.
- Вы много работали в Японии. В чем отличия японского театра?
- Об отличиях не могу говорить. Я занимался с ними тем, что обучал
нашей системе игры. Ради этого они и пригласили меня. Естественно,
живя в Японии, я смотрел их национальный театр и восхищался. Мне
повезло, я работал с выдающимися японскими актерами. Камаки Курихара
- звезда первой величины, она снималась и в советских фильмах,
Мидзуко Судзуки, старый актер, выдающийся, с ним я делал два
спектакля, один из них мне удалось привезти в Москву, в театре
Моссовета его играли. Мои "ученики" были готовы до самоотречения
узнавать новое. Опытные, знаменитые люди шли за мной без оглядки.
Они не говорили: "А мы вот так играем!", потому что пригласили меня,
чтобы играть так, как научат. Но школу проходил и я, учась их
талантливому отношению к делу, их абсолютной влюбленности в
профессию, в общий замысел, во имя которого люди готовы наступать
себе на горло. У нас эта проблема стоит. Актеры, а особенно актрисы,
часто заражаются тем, что называется "Я звезда". Мои японские
коллеги никогда ни одним намеком не вспомнили о том, что они звезды.
В этом было их величие.
- Каким должен быть театр в России, чтобы спастись?
- Спасение искусства в том, что актер должен остаться художником.
Если же он станет краской, будет продаваться в наборах, театр
погибнет. Я имею в виду ситуацию, когда спонсор платит актеру деньги
и за это требует подчиняться ему. Если этого не случится, будет
выживание.
- Какое влияние оказали на вас как на человека ваши роли?
- Мне кажется, что они живут независимо от меня, сами по себе. Но и
я от них независим. Мы наблюдаем друг за другом. Это любопытно,
несмотря на то, что иногда это были очень неинтересные люди, правда,
они попадали в интересные ситуации. Яркий пример такого персонажа -
Груздев из фильма "Место встречи изменить нельзя". Замученный
человек, неяркий, но история вокруг него необыкновенная, поэтому
играть было интересно.
- Есть, на ваш взгляд, достойные авторы в современной драматургии?
- Чернуха - черная, грязная, смрадная, которая поражала воображение
зрителей еще недавно, мне кажется, еще не ушла. Она есть во всем
мире. Мне кажется, весь мир занимается любовью к грязи, к вонючим
веществам. Но все-таки замечаю поворот в драматургии. Я не так часто
выбираю что-то новое, но когда выбираю, то ориентируюсь именно на
этот поворот. Назову то, что привлекло мое внимание. Эти вещи
кажутся мне занимательными, иначе я не стал бы их делать. Сейчас во
МХАТе будут репетировать новую пьесу старого чешского драматурга
Павла Когоут "Нули". Я буду играть в этом спектакле. "Вонючесть"
этой пьесы в том, что действие происходит в общественном туалете. Но
это внешняя сторона. А по существу это очень ядовитая, умная,
печальная и вместе с тем полная внутренней силы пьеса, там почти 40
персонажей. Ставит ее чешский режиссер. Из "новых" мною поставлена
пьеса Игоря Вацетиса, называется "Провокация". Мы собирались
привезти ее к вам на "Камерату", но не получилось. Я вам оставляю
эту пьесу, дарю текст преподавателю вашей академии Вячеславу
Харюшину, с которым у нас давние отношения. А режиссеру Челябинского
театра драмы Михаилу Филимонову подарил свою новую повесть
"Пробелы". В ней размышляю о том, что есть жизнь актера и что я
пропустил в жизни, выбрав эту профессию. Оказалось, много пропустил.
Но если б не пропустил, актером бы не стал: Есть драматургия совсем
новая. Андрей Курейчик, драматург из Минска, прислал мне, не будучи
лично знакомым, папочку с рукописями и приложил записку с просьбой
их почитать. Я глянул: батюшки, шесть пьес, каждая чуть не в пяти
актах. Адам, Ева, Каин, Авель, "Потерянный рай". Прочел.
Замечательная драматургия. Я позвонил ему в Минск, спрашиваю: "Кто
вы, сколько вам лет?" - "22 года, студент-юрист". Потом он приехал в
Москву, мы повидались. Во МХАТе будут его ставить, в Минске уже
ставят несколько театров. Это драматургия новая, демократичная. Она
для публики и вместе с тем это благородная, театральная драматургия.
- Как поживает "Артель артистов"?
- Сама по себе она не существует. Это идея, как идея продолжает
существовать. Когда в начале 90-х годов мне довелось много работать
за границей, именно там окончательно понял, что наша театральная
школа замечательна именно для нас, ее надо не терять. А вернувшись в
Россию, обнаружил, что теряем, и с дикой скоростью. В тот период
публика из театра ушла. Был жуткий бандитизм, театры пустовали. Чем
вернуть? Сделать что-то замечательное. И я предложил идею артели. То
есть не создавать новый театр, поскольку их уже много (я, наверное,
единственный московский актер, у которого нет своего театра), а
собрать группу людей, артель, как это делали на Руси, когда затевали
строительство дома. В таком случае мы ничем друг другу не обязаны,
просто на время вступили в контакт и друг другу верим. Я кинул клич
людям, которых высоко ценил как актеров, но не сталкивался как с
партнерами: Филатов, Невинный, Калягин, Евстигнеев, из молодых -
Яцко, Черкасов, Хазанов. Знал только Тенякову, к тому же она моя
супруга. Олег Ефремов пошел навстречу, и на сцене МХАТа я поставил
спектакль "Игроки". Это в чистом виде Гоголь, ни одного слова от
себя, но действие происходит в современных декорациях, на актерах
современные костюмы. Все эти игроки-мошенники - герои дня
сегодняшнего: депутат, академик, полковник милиции. Текст Гоголя лег
великолепно. Это был первый "артельный" спектакль. И потом, когда я
затевал какие-то вещи, артель работала совместно со МХАТом. С
театром "Школа современной пьесы" я поставил "Стулья", показанные в
свое время в Челябинске, упомянутую "Провокацию" - спектакль,
который мы сделали с французским центром на французском языке
"Король умирает" по пьесе Ионеско. Были телевизионные спектакли. А
дальше? Не знаю, будет ли "Артель" существовать. У нее нет ни
бухгалтера, ни статуса юридического лица, ни особых доходов. Но
радость общения и приличная оплата давали возможность людям
трудиться с удовольствием. Так что я хотел бы продолжить эту работу.
И вместе с "Артелью" приехать в Челябинск, где мне удалось поиграть
на всех театральных площадках.
Лидия
Садчикова
24-09-02 |
|
